Евгений Сергеевич Климов, 2021 год

- Папа работал на судостроительном заводе, они ремонтировали подводные лодки, - вспоминает ветеран, житель блокадного Ленинграда Евгений Сергеевич Климов. - Там он все время находился на так называемом казарменном положении. И вот
в январе 1942 года он обессиленный вернулся домой.
Лег на диван, какое-то время полежал. А я, глядя на него, подбежал к маме и стал ее дергать: "Папка-то наш, смотри, какой притворенный. Сам храпит, а глаза открыты". Это был его предсмертный хрип. Он умер
в январе 1942 года у себя дома от голода. В течение одной недели от голода умерли его старший брат Николай Евгеньевич и их мама Надежда Васильевна. Так что в нашей квартире за одну неделю умерли три человека.
Рассказывая об этих невыносимо тяжелых событиях, Евгений Сергеевич практически не смотрит в камеру. Его взгляд устремлен перед собой, в глубину воспоминаний. И в те редкие моменты, когда ветеран поднимает глаза на собеседника, становится ясно, что все эти картины не так уж и глубоко. Вот они, свежи в памяти, как будто происходило все это буквально вчера.

Родился наш герой в 1935 году в Ленинграде, здесь же ребенком встретил войну, здесь пережил тяжелейшие блокадные годы.
- Ленинград остался без рабочих, без специалистов, - рассказывает Евгений Сергеевич. - Те, кто подлежал призыву, ушли на фронт. Другие подались в народное ополчение. Кроме того, из Ленинграда было эвакуировано большое количество предприятий, и уезжали они не только со своими станками и документацией, но и со своими специалистами. К станкам пришли дети. К станкам пришли женщины. Так моя мама стала токарем, она проработала на этом месте больше 20 лет. Худенькая женщина, небольшого роста, она на огромном станке протачивала гребные валы ремонтируемых кораблей. Их завод специализировался на ремонте тральщиков.
Ветеран вспоминает, что после смерти папы остались кое-какая одежда, обувь, книги, а мама ходила на рынок и выменивала эти вещи на продукты, например на крупу.
- Однажды она сварила перловую кашу и добавила в нее росточки лебеды, - все так же, не поднимая глаз, рассказывает наш герой. - С весной, с солнечными лучами на газонах стала появляться где-то крапива, где-то лебеда, где-то подорожник. Ленинградцы начали их использовать. И я задал вопрос: "Мама, а почему мы до войны не делали такую вкусную кашу?". Мне она показалась тогда очень-очень вкусной - эта перловка с лебедой.

Принудительная эвакуация Жениной семьи была отложена до окончания больничного листа

1942 год. Евгений Сергеевич на всю жизнь запомнил, как мама несла его на руках в больничный стационар.
- Я почти перестал ходить, - рассказывает он. - Диагнозы у меня были дистрофия и цинга. Это была больница имени Раухфуса на Лиговском проспекте. И вот незадолго до Нового года пришла какая-то женщина в белом, стала гладить меня по голове и приговаривать: сиротинушка, сиротинушка. Я ей ответил, что я не сиротинушка, что у меня есть мама и сестра Нина. Оказалось, что во время очередного налета в наш дом попала авиационная бомба. Но дом оказался крепким, и мама с сестрой остались живы. Через пару дней мама пришла меня навестить. И у меня до сих пор есть справка о том, что она не может забрать меня из больницы в связи с тем, что разрушено наше жилье. Вскоре нам предоставили комнату в коммунальной квартире - тесненько, узенько, несколько комнат, несколько семей. Но это одно из светлых моих воспоминаний из войны, когда мы из нашей большой холодной, неотапливаемой квартиры оказались в этой маленькой, где было тепло, было электричество и была в кране вода.

Свидетельство о смерти отца до сих хранится у Евгения Сергеевича

1943 год. Евгений Сергеевич помнит, что к этому времени в городе уже были проведены первые работы по расчистке. Потихоньку налаживалось уличное движение. А сам Женя пошел в детский сад.
- Мне уже стало очевидно полегче, - вспоминает наш герой. - В детском саду нас прикармливали, были дневной отдых, кое-какие занятия. А когда мы пошли в школу, то там было коллективное питание в столовых и свои продовольственные карточки мы сдавали в школу. На выходные дни нам выдавали сухой паек. Однажды шел я в школу и вдруг слышу над головой гул и грохот. А тревогу-то не объявляют. Оказывается, это корабли, которые находились на Неве, стреляли по отступающим немцам. Позже нам сказали, что это наши войска начали наступление под Ленинградом по снятию блокады.
До сих пор помнит Евгений Сергеевич детский стишок, который ему довелось прочитать на ленинградском радио.

- В Ленинграде работали дома пионера и школьника - ДПШ, - рассказывает он. - На основе кружков, хоров были сформированы бригады, которые ходили в госпитали и выступали перед ранеными. А госпиталей в Ленинграде было много. Мы пели песенки, читали стихи, разыгрывали маленькие спектакли. А также помогали раненым бойцам читать письма из дома или наоборот -написать, ведь многие из них были практически неподвижны. В один из дней нас построили на пионерскую линейку и сказали, что нашей школе доверена честь выступить по ленинградскому радио. И я читал стихотворение, я до сих пор его помню. Там речь идет о двух бойцах, которые нашли котенка.
Ветеран поднимает глаза, улыбается и на память, с выражением и без запинки читает:
- Два бойца-товарища
Раз в горячий бой
Ваську из пожарища
Принесли с собой.
Дали Ваське первое
Место у печи,
В баночку консервную
Наливают щи.
Лечат Ваське лапочку,
Чтоб прошёл ожог,
Завязали в тряпочку,
В носовой платок.
Васька двух приятелей
Любит от души:
Оба с ним внимательны,
Оба хороши ("Васька". Ольга Тарнопольская. Журнал "Мурзилка", 1943 год, № 5-6 - прим. авт.).

Школьный класс Е. Климова в мае 1945 года. Впереди - Победа

- Когда немцев стали гнать от Ленинграда, у нас появились новые игрушки, - продолжает наш герой, - а игрушки какие: пистолеты, гранаты, патроны... У нас было модно ездить в район станции Поповка, где была полоса боев. И там мы собирали вот эти самые маленькие трофеи. Чуть позже в школе был такой эпизод: по приказу директора в неурочное время прозвенел звонок, нас всех собрали в актовом зале. В это время какие-то мужчины ходили по школе, а когда пришли, то высыпали на стол перед директором содержимое наших портфелей. Там были те самые патроны, ракеты, пистолеты, гранаты. А многие мои приятели-ровесники с тех пор были инвалидами. У кого-то оторваны пальцы, у кого-то выбит глаз, у кого-то другие шрамы - вот такие были игрушечки у наших ребят.
Навсегда врезалось в память мальчику и то, как мама в первый и единственный раз в жизни поколотила его.
- На Седьмой Советской улице было полуразрушенное здание и там работали пленные немцы, восстанавливали разрушенные дома, - вспоминает ветеран. - А мы, 9-10-летние пацаны после занятий в ДПШ пошли посмотреть на немцев, нам же любопытно. Вдруг один немец подошел к забору. Как я сейчас вспоминаю - пожилой, измученное лицо. Он попросил: "Дайте хлеба". Я вытащил и отдал ему свой сухой паек. Дома рассказал об этом маме. И единственный раз в жизни мама меня поколотила. Она говорила при этом: "Эти немцы голодом уморили твоего отца, а ты им хлеб отдаешь". Вот такой эпизод был в моей жизни.
Как сегодня, помнит Евгений Сергеевич и день, когда он и все советские люди узнали о Победе.
- Около 12-ти часов стали звучать марши: "Внимание, говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза!". И был зачитан приказ Верховного главнокомандующего о безоговорочной капитуляции Германии. Я помню, какая была погода в тот день. В Ленинграде было прохладно, высоченное чистое небо. По небу летит самолет, а из него сыплются листовки. И все жили надеждой, что очень скоро станет лучше. Знаете, как после войны ясное солнышко взойдет, осветит все своими лучами и согреет своим теплом!

Анна ТЮРИНА
Фото Г. ОЖЕГОВА и из семейного архива Е. Климова